Мне говорят многие близкие люди, что во время театральных репетиций я сильно «прикипаю» к актерам. То есть, погружаюсь в них целиком и полностью, растворяюсь, сам в них существую. Так ли это? Да, это так. Но я не могу иначе, не могу по-другому.
Вот к нам в театральную студию ЛЕТИ (Легкие театральные игры, г. Подольск) приходят подростки. Мальчики и девочки лет 12-14-ти. Многие из них потом (по секрету) говорят, что собираются поступать в творческий вуз. Но говорят это — потом. И так, вскользь, настороженно — следят за моей реакцией. А сначала они заходят так... С таким видом, будто зашли сюда случайно. Нарочито развязно двигаются и громко говорят. Не все, но многие. Некоторые приходят с родителями (что меня всегда удивляло и удивляет). Но все равно. Говорят и двигаются крайне развязно.
Мне говорят, что со мной не интересно смотреть или слушать театральные спектакли: я все знаю наперед. Я не всезнайка. И упаси меня Господь говорить, что я все знаю. Но я, почему-то, по каким-то неведомым причинам — действительно знаю. Мне достаточно послушать пару слов из спектакля (можно даже не глядя на сцену) или пару раз взглянуть на тв-экран — и я уже понимаю. Все или почти все. Странно правда?
Я не люблю Новый год. Потому что — я остаюсь в нем один. Я прихожу домой, убираюсь, что-то чищу, мою, принимаю душ. Принимаю душ долго. Потом долго хожу с мокрой головой. Потом что-то пишу или думаю. Потом достаю из холодильника бутылку шампанского или вина — и наливаю бокал. Жду. Потом делаю несколько звонков — родным, близким и друзьям. Знакомых поздравляю редко — только если на каком-то этапе мы с ними шли очень близко. Прожили какую-то историю вместе. Тогда звоню.
Вот я начинаю репетицию театрального спектакля. Вообще говоря, совсем непонятно, как именно она (эта репетиция) начинается, потому что каждый раз она начинается по-новому. Каждый раз — как с чистого листа. Как будто ты ничего не знаешь. Я обожаю и боюсь состояния, когда я ничего не знаю. Чувствуешь себя как Алиса в Стране чудес. Летишь куда-то в пропасть, и дух захватывает. А что дальше — неизвестно. Ну, то есть — совсем. И это пугает. И радует одновременно.
Далее »
Твой ребенок растет. Сначала медленно-медленно. Он для тебя — как куколка. Хорошенькая такая. Ты сидишь с ним сутками. Со всеми вытекающими. И спишь, когда он спит. И не спишь, когда он не спит. Потом провожаешь в школу и помогаешь готовить уроки, несмотря на головную боль и отсутствие настроения. Нельзя сказать, что ты — это ТЫ. И нельзя сказать, что он — это ОН. Вы — это ОДНО. Один организм. И даже смотрите одинаково. И в нем проглядываются твои черты. Ты это замечаешь не сразу. Но замечаешь. Медленно улыбаешься. И думаешь: «как интересно».
Я обожаю спать крепко. Так, чтобы не видеть сны. Когда я вижу сны — то они, как правило, беспокойные. А когда я ничего не вижу — я как в омут падаю. И просыпаюсь от света или от звонка будильника. Люблю спать и не видеть сны.
Ненависть — совершенно ненужное чувство. Оно ведет в никуда. Оно расщепляет тебя на молекулы, на атомы. И ты ходишь такой расщепленный и грустный. И думаешь — зачем это все? В такие минуты хочется застрелиться. Или забыться. Или — и то, и другое. Я не люблю себя, когда я злюсь или когда я ненавижу кого-то. Я себе тогда не нравлюсь. Но в такие моменты — пофиг на все. И на всех.
Театральный мир — особая среда. Там все совсем по-другому: не так, как в обычной жизни. Если зритель смотрит спектакль — он видит то, что ему показывают. Но большая часть театральной жизни во время театральных спектаклей и антреприз для него — скрыта. Возможно, в этом и заключается пресловутый второй или даже третий план театральной сцены. Зритель не видит, но он старается ДОГАДАТЬСЯ. Его воображение рисует ему что-то таинственное и необычное. И просмотр театрального спектакля как бы «дополняется» ощущением того, что он не видит. И для него рождается магия.
А мог бы быть им легко. Ведь у меня есть все. Все, для того, чтобы им стать. И, совершенно точно, — я мог бы и могу стать миллионером. И — что самое главное — мне есть, куда потратить этот миллион.
Далее »
