Театральная режиссура как искусство: рассказ о теме, идее и сверхзадаче спектакля

admin Рубрика: Заметки на полях,Метки: , , , ,
Комментарии выключены

театральное искусствоТеатральная режиссура как искусство – это абсолютно самостоятельное государство в государстве, называемом «искусство театра». О ней можно говорить до бесконечности. Я до бесконечности говорить не буду, а лучше поведаю Вам сегодня о том САМОМ важном, что должно быть в каждом спектакле. Итак…

Если говорить о том, что в спектакле самое важное…

В первую, во вторую, и даже в третью очередь – это режиссер и его идея. Я ни в коем разе не хочу принижать роль актеров, драматургов, сценографов и прочих людей театра – в системе творческих актов: безусловно, каждый из них привносит в спектакль что-то свое. Но если у спектакля не будет режиссера с собственной мощной идеей – не будет ничего. Сама идея создания театрального спектакля – потеряет свой смысл, выхолостится, превратится в фарс, пустышку.

Ведь что есть, по сути, – любой спектакль? Это развернутая панорамно идея. Это картина, где каждый мазок важен. А кто делает этот мазок? В живописи – художник, в театре – режиссер. И именно от его «мазков» зависит, будет ли спектакль сильным или нет.

Только режиссер «видит» свою идею, никто более не видит ее. И именно от того, насколько скрупулезно режиссер будет рисовать «свою картину», КРАЙНЕ заботясь о деталях, чтобы учесть все микронюансы, — настолько хорошим станет и сам спектакль.

В книге «Творчество» Ошо, говоря про Микеланджело, отмечал, что во время создания одной из своих скульптур, он (скульптор) был беременен Богом. Перефразируя данное сравнение, режиссер должен быть беременен идеей спектакля. Она должна его тревожить, он должен, фигурально выражаясь, «с ней спать». На некоторые спектакли смотришь – и не понимаешь, а для чего их вообще делали?

ЗА-ЧЕМ? Ведь…

Либо режиссер беременен идеей, либо нет. Третьего не дано. И тут я говорил об этом — неоднократно.

Я сейчас немного расскажу еще раз о выведенных мною элементах и утверждениях, применительно к моему спектаклю «Варшавская мелодия», который мы сделали в начале 2016 года. Вот тут можно почитать о том, как это происходило.

Однако, мало быть просто беременным идеей. Нужно также уметь задавать себе правильные вопросы и формулировать правильные задачи. Как-то холодным декабрьским вечером я сел за письменным столом и стал формулировать задачи и вопросы к самому себе — по поводу своей «Варшавской мелодии». И вот, что получилось.

  1. Что меня больше всего трогает (беспокоит) в пьесе?
  2. О ЧЕМ я буду говорить со зрителями через свой спектакль?
  3. И КАК я это буду делать (через какие выразительные средства)?

Вся пьеса Л. Зорина – довольно «водянистая» (много длиннот сцен, много текста в сценах). И хотя в пьесе встречаются прекрасные диалоги, но в целом — в ней мало действия. Герои говорят, говорят, говорят… обо всем. О войне, о мире, о счастье, о страхах, о Родине, об учебе и своем образовании, и так далее. Разговоры проходят в разных местах, в переговорном пункте, на автобусной остановке, в общежитии. Но до первого серьезного события — сцен, наверно, десять (с начала самой истории).

Я понял, что – чтобы понять жанр – мне нужен какой-то аналог этой истории. При том, совершенно неважно, аналог «из какой оперы». И я его почти сразу же нашел. Это «С легким паром» Эльдара Рязанова. Как Вы помните, почти весь фильм герои говорят – о жизни, о себе, о собственных взглядах на жизнь. Очень задушевные и атмосферные диалоги. Конечно, в их истории происходят определенные изменения, но они так же (как в моем случае) — нечасты.

Хорошо, аналог был найден. Но как соотнести кино и театр, ведь кино – совсем другое искусство. Что же делать?

Но я понял, в чем может быть сходство. В музыкальном оформлении. Ведь во всех фильмах Рязанова – наравне с прекрасной игрой актеров – запоминается музыка. Она создает абсолютно удивительный и ни с чем не сравнимый — фон всех его сюжетов. Почему бы не попробовать пойти аналогичным путем?

И я стал искать такую музыку. Я перебрал сотни с две разных произведений, но ничто не подходило. Потом, я наконец-то разыскал одну мелодию, но она таинственным образом исчезла с рабочего стола моего компьютера. И наконец – я нашел абсолютно удивительный по красоте и музыкальности вальс Шопена. И понял, что это – «то самое». Вальс сразу же задал мне правильный темп многих сцен: средний (даже где-то тягучий), но в определенные моменты – взрывной и рваный.

Далее – что делать с диалогами? Я понимал, что имеет значение не важность конкретной мысли в определенном куске пьесы, а этакая обволакивающая атмосферность, когда диалоги становятся как бы фоном, звуча как бы «издалека». И как все это передать? Через что? Вальс-то вальсом, но герои не могут же просто стоять и говорить…

Когда-то в Тольятти я работал с одним прекрасным композитором – Алексеем Пономаревым. И когда я делился с ним своими планами по постановке своего дипломного спектакля (а я его ставил в театре «Колесо» им. Глеба Дроздова) – он мне сказал вещь, которую я запомнил навсегда. Он говорил мне: «Не бойся «резать» материал». Имелось в виду, сокращать материал, видоизменяя его по своему усмотрению.

Учитывая это, какие-то куски пьесы я «порезал», но не много. Часть наиболее «вкусных» смысловых диалогов я записал как аудиотреки, как голосовые «вкладки» между сценами. То есть, одна сцена заканчивалась, шло затемнение, и в этот момент «включался» (в записи) тот или иной диалог героев. Он звучал секунд 30-40, пока шла перемена света. И заканчивался – в самом начале следующей сцены.

Этот прием позволил мне ускорить общий темп спектакля, соотнеся его (в какой-то степени) с ритмом найденного мною вальса. Несмотря на весь романтизм этой истории – необходимо было отразить также ее тревожность, ведь герои периодически оказываются в непростых для них ситуациях того времени. А как это сделать? Через смену темпа внутри сцен и сжатия времени чередования сцен (картин).

При этом, каждое такое чередование я сделал наполненным на двух уровнях — на уровне музыки и на уровне диалога героев. То есть, предыдущая сцена как бы продолжалась в последующей, в театральном действии спектакля не было никаких пауз, все в нем было максимально насыщенно.

Кроме того, я сделал всю эту историю отчасти «киношной», и вот через что. Когда в каждых сценах появлялся свет – в ней уже находились герои, уже шло действие. То есть, не так – возникает свет, и на сцену через какое-то время выходит актер. Свет – и на сцене герои уже «живут» (то есть, действуют). Тем самым, я еще и дополнительно ужал общую темпоритмику спектакля, отчасти приблизив его к «кадровости» кинопроцесса.

Но атмосферность – атмосферностью, но в чем же крылась идея, которая бы меня грела? А вот в чем. В сюжете пьесы я обратил внимание на то, что героев соединяет какая-то невидимая сила, некая (как они полагают) случайность. Причем – они сталкиваются друг с другом «под воздействием обстоятельств» несколько раз, с разницей в десять лет.

А расстаются они каждый раз – поскольку пасуют перед обстоятельствами, как они считают, «непреодолимой силы». В одном случае – это принятие закона о запрете брака с иностранцами. В другом случае – это их «семейность» и «слежка» за одним из героев сотрудниками из «органов». Интересно, правда?

Что получается? Героев соединяет «высшая сила» (Господь, Провидение), а расстаются они под воздействием своих взглядов на мир. И в подобном несоответствии (конфликте) кроется (лично для меня) тема, идея и сверхзадача спектакля (три важнейших элемента в составлении его структуры). Ведь основной конфликт – не в том, что «во вне», а в том, что внутри самих героев. Между их душой и их взглядами на мир. Между Богом (душой) и человеческой системой. Между шансом стать счастливыми, который им дается, и заскорузлостью их мышления.

ШАНС и ПРЕДСТАВЛЕНИЯ! Вот, где «собака порылась»! В этом-то и конфликт (а значит, и тема спектакля)! А понимая конфликт (тему), нетрудно определить и идею: «люди, доверяйте себе (Богу), используйте свой шанс» (а идея формулируется как призыв, «отталкиваясь» от конфликта). Отсюда (от темы и идеи) – идет «мостик» к сверхзадаче спектакля.

Кстати сказать, я изменил финал, сделав его, не так, как написано в пьесе, а сообразно выведенной сверхзадаче. Но раскрывать уж прямо все карты я все же не стану. Не потому, что мне жалко поделиться информацией, а потому, что смотреть спектакль тогда станет не так интересно.

Я надеюсь, что приведенное тут описание процесса разбора моего спектакля поможет Вам поставить правильные вопросы и найти верные ответы – когда Вы будете создавать свое театральное действо. И… живите СВОЕЙ идеей!

А в следующей статье я расскажу, как производить общий разбор структуры будущего спектакля (на примере той же «Варшавской мелодии»). И не только — ней.

Искренне Ваш,

Александр Баринов

Театральная школа в Москве

Театральная школа в Москве
« »