Сегодня у меня — не совсем обычная статья, но та, что я задумывал уже очень давно. Сегодня я буду говорить о собственных предпочтениях в отношении русских актеров и актрис, которые для меня останутся и остаются лучшими. Это мое личное мнение, которое я постараюсь аргументировать. Но никого я в свою веру не затягиваю. Если интересно — то читайте.
Сразу оговорюсь — я не пытаюсь показаться никому оценщиком — я попросту не имею на это права. Те люди, о которых я пишу — уже всем все доказали, и отнюдь не нуждаются в оценках кого бы то ни было — тем более — меня. Но — поскольку Вы читаете мой блог — Вы, должно быть, хотите понимать, в какой лично я нахожусь системе вкусовых координат, и кто мне близок. Это не значит — лучших или худший. Это значит — БЛИЗКИЙ — как по своим личным, так и профессиональным качествам. А это другое. Тут вопрос не в популярности. А в качестве самой личности. Вот о ней я говорю. Итак...
Ниже я приведу пять самых мне дорогих актеров и пять дорогих актрис. И порассуждаю на эту тему — все же как профессионал. А Вы уж сами решите, насколько мое мнение близко к истине и интересно для Вас.
АКТЕРЫ.
На первом месте для меня всегда (был, есть и остается) Евгений Павлович Леонов. Человек, который почти никогда не гримировался в своих ролях, но который чем-то каждый раз оказывался разным. И это поразительно. Не имея ни героической внешности, ни пластических данных, ни голоса, ни слуха — лысый, нос картошкой, полноватый, — он умел делать невероятные вещи. А именно, работать практически в любом жанре. И везде был не просто убедителен. А пугающе достоверен.
И во всех ролях он оставался ПУГАЮЩЕ человечным. На него не было никогда неинтересно смотреть. Его человеческое обаяние было до того многогранно — что оно не давало нам даже толики шанса оказаться невнимательными. Для меня осталась навсегда потрясением его книга «Письма сыну», адресованная (как следует из названия) — своему чаду. Я не буду говорить, ЧТО в ней — но просто почитайте пожалуйста. Это такая высшая степень личного откровения — которая, как ни странно, ставит под сомнение саму профессию актера, потому что актером Леонов (ка ни странно) не был. Он был просто собой. Во всех своих ролях. Но в нем — Леонове — было очень много граней. И это поражало. Такого бриллианта сейчас нет. И вряд ли будет.
На втором месте для меня (хотя указание места тут настолько условно — настолько условен вопрос: «Кого ты больше любишь — папу или маму») — Зиновий Ефимович Герд. Герд — это такой изысканный космос. Это не актер (равно, как и Леонов) — это что-то — родственное. С некоторых пор я поймал себя на мысли, что у тех актеров, что я люблю — есть (был) чудовищно богатый внутренний мир. Это как наваждение.
Я даже не могу определить — чего в нем было больше всего — воспитания, характера, таланта или чего-то еще. Но все в этом человеке было изысканно. Если роль — то только узнаваемая. Если высказывание — то сразу же цитируемое. Если дружба — то сразу же... особенная. Если эстрадное выступление — то — то, которое потом будешь вспоминать. Герд своим неповторимым светом освещал все вокруг. Поймал себя на мысли, что даже в промежуточных ролях он запоминается чаще, чем основные персонажи. И тоже ведь — не красавец, бывший фронтовик, одна нога короче другой, невысокий, субтильный. И море нечеловеческого обаяния. И море изысканности. И точности. Как так?
Его хочется слушать, слушать и... слушать. Впитывать его как губку. И желательно положить куда-нибудь — рядом с сердцем. Герд — это такой барометр тебя. При нем невозможно быть фальшивым. Он — лакмусовая бумажка ВСЕГО. Совесть — что ли? И даже если нет — что-то близкое с ней.
На третьем месте для меня — Юрий Владимирович Никулин. Казалось бы — странный выбор? Как так — человек без актерского образования? Но Никулин (как Леонов и Герд) — фронтовик. Человек, который видел смерть. Для меня такие люди (а в их ряд можно причислить и А.Д. Папанова, и И.М. Смоктуновского, и М.И. Пуговкина, и многих других) — особая каста. Это люди особенные. Это был почти дар Божий — остаться живым в ТАКОЙ войне. И остаться, в принципе, после этого более-менее здоровым человеком.
Так вот. У Никулина была какая-то животная органика. Ему природа позволяла играть все. Там не было особенной актерской техники. Но на меня произвели впечатление два эпизода его жизни. Точнее, два периода. Первый — описывает Людмила Марковна Гурченко в своей книге «Аплодисменты». Так вот, одно время — когда они снимались вместе — она называла его «папой». Надо сказать, что у Гурченко был потрясающий отец, которому (в том числе) она и посвятила свою книгу. Его уникальность заключалась в ГИГАНТСКОЙ жертвенной любви к... своим. Ее отец периодически вызволял ее из глубочайших жизненных рутин, в коих оказывалась популярная и вроде как успешная актриса — в периоды, когда ее не снимали (и не только в них).
Так вот — вспоминая их огромные поездные посиделки — Гурченко писала, что не было на тот момент ей человека ближе, чем Никулин. Он обладал каким-то почти феноменальным качеством — быть своим. И не КАЗАТЬСЯ. А быть. И дело тут совсем не в опекунстве. А в том, насколько богат был его духовный потенциал, насколько важен ему был человек.
По воспоминаниям вдовы Леонида Иовича Гайдая — Нины Павловны Гребешковой — Гайдай начинал свою карьеру (не люблю это слово, но пусть будет) — очень тяжело. В него никто не верил, и вообще — для молодого режиссера освоение нового жанра (а Гайдай осваивал уникальный даже для СССР жанр — гротесковой комедии; для полноты картины — в МИРЕ в данном жанре (до него или параллельно) умели работать лишь несколько человек, среди них — Чарли Чаплин) — подвергалось снобизму со стороны более «раскрученных» коллег-актеров. Для Гайдая таким «черным человеком» оказался Евгений Александрович Моргунов — на момент съемок — бывший довольно известным и (как следствие) — позволявшим себе публично ссориться с режиссером и угрожать ему уходом из картины.
И неизвестно, вытянул ли бы Гайдай съемки своего «Пса Барбоса» и прочих начальных работ, если бы не Никулин, сочинивший вместе с режиссером ряд остроумных ходов «троицы» и тем самым — невольно (а возможно и вольно) спасший режиссера — если не от провала, то от, по крайней мере, дополнительных сложностей с поиском и утверждением себя и своего жанра (а впоследствии — и актера). Кстати, конфликты Гайдая и Моргунова продолжались и в последующих работах режиссера. Что в результате вылилось в распад троицы очаровательных хулиганов (Вицин-Моргунов-Никулин).
И что — Гайдай? Пошел дальше. И снял много жанровых комедий, которые мы помним и сейчас. А что — Моргунов? К сожалению, его ролей нам и не вспомнить, за исключением гайдаевского «Бывалого» и Соева из «Покровских ворот» Михаила Михайловича Казакова (чью автобиографическую повесть «Третий звонок» я также рекомендую прочесть). Я не говорю, что Моргунов в конфликтах с Гайдаем был однозначно неправ. Но я о том, что всех рассудило время.
Четвертое место — Ролан Антонович Быков. У меня всегда было ощущение, что Быков может все. Ну, или почти все. Подобная тотальная всеядность была присуща, пожалуй, только Евгению Александровичу Евстигнееву, который и играл в советском кино все, без исключения. Но мне Быков через фильм «Чучело» открылся. И через его автобиографическую книгу «Я побит — начну сначала». Это бесполезно пересказывать, это нужно просто прочесть.
Ролан Быков для меня — это не только актер, режиссер и педагог. Это еще и философ. И в его книге есть множество оттенков - свойства открывателя. Приведу краткую цитату: « Мне вообще не нравится слово «способности», мне больше нравится энергия постижения. Это именно энергия. Ибо способности — это какая-то статика, нечто приобретенное. А энергия — это возможность, и это более точное слово.
Я бы вводил понятие, близкое энергии и ее измерениям: сила, напряжение, концентрация, направление, преобразование энергии...».
Ну? И кто так может написать?
И, наконец, замыкающее пятое место. Георгий Иванович Бурков. Близкий друг Василия Макаровича Шукшина, но дело не в этом. У него не было (почти) никакой актерской техники. Его нельзя было даже и близко сравнить с мастодонтами актерской профессии (в том числе, и с теми, о которых я говорил выше). Но что-то в нем было такое, что привлекало внимание. Я очень долго не мог понять причину данного феномена. И потом понял.
Ум.
Бурков не просто играл. Он мыслил. В нем не было ничего — ни внешности, ни техники, ни азарта. Но там был ум. Ум философа и ум (не люблю этого слова, но пусть будет) патриота. Многие актеры пишут дневники, у многих это даже отлично получается, но (из «Хроник сердца»)...
Никто ведь не пишет так:
«... Мы перестали быть патриотами своей Родины. Мы свернули шею себе, заглядываясь на Запад. Мы окосели от ложной зависти на чужие деньги и на блеск чужой славы.
Взлеты и открытия отечественных художников не радуют нас, не наполняют нас гордостью. В наших рядах сумятица и разнобой. Не страстность идейных бойцов, а заносчивость западных подражателей. Псевдореволюционеры счастливы, что пристроились в хвост западным мэтрам, Они обивают пороги Голливуда и Бродвея. И выпрашивают постановки. С каким-то сладостным подобострастием играют массовку в западной версии о Петре.
Лихорадочно листаем „Библию“, чтобы как-то соответствовать терминологии модного мифотворчества.
Вот и получается, что идеологией в театре и кино занимаются люди неталантливые и вовсе неубедительные.
Жажда получить Оскара и за то же самое Ленинскую премию — в этом кроется раздражение и агрессивность мещанина, раба.
Ну, а самое тяжкое заключается в том, что подлинный талант соотечественников не радует...».
Не правда ли — узнаваемо?
Продолжение следует.
P.S.: запись ко мне на занятия (страница в ВК)
запись в нашу школу по театру и кино
Театральная школа в Москве
