Как я уже говорил, совершенно непонятно, почему при всплытии какой-то известной даты обычно всегда возникают совсем не соответствующие этой дате воспоминания. Обычно считается, что когда возникает Новый год там, или какой-то другой известный праздник — всегда найдется воспоминание под стать: как ты праздновал, отмечал, как ты... там-то и так-то... Но у меня — совсем нет. У меня они такие, внутренние воспоминания. Совсем не героические. И уж совсем нельзя понять, почему именно они меня посещают в этот момент. Но посещают, тем не менее, все равно.
Итак, 14 февраля. День влюбленных. Я довольно мало был влюблен в своей жизни. У меня это как-то долго не происходило. Не происходит и сейчас. Не знаю, почему. Ну, нет у меня в этом какой-то потребности. Но с этой датой у меня связаны воспоминания по ГИТИСу. И вот какие.
2002 год. Я только поступил в ГИТИС, в тридцатилетнем возрасте. Обстоятельства, которые этому способствовали, я описал в своей книге. Не могу сказать, что они какие-то необычные или супер-интересные. Гораздо более интересно, как все это сложилось в единой точке пространства и времени. Причем, приняли меня не сразу. Целый год я проходил «вольнослушателем»; худ. рук. курса С.А. Голомазов, видимо, так меня проверял. Но я оказался чувак упертый. Чем, видимо, и заслужил свое официальное поступление летом последующего официальному набору курса — года.
А теперь я рассказываю о своем самом первом годе, когда я еще был вольнослушателем. И когда я вообще только начинал свое прикосновение к театру. Мне все было интересно, и все было невдомек. Я попал в совсем другое измерение, из которого не могу выпасть до сих пор. И мне оно близко. Я там — свой.
Но — ближе к делу. 14 февраля. По-моему, это была пятница или суббота. Сейчас не вспомню точно, да и не надо, наверно, вспоминать, так как к делу это никакого отношения не имеет. Был урок музыкальной грамоты в ГИТИСе. Для справки: на 1 и 2 курсе творческих вузов «профильные» предметы (по мастерству) сочетаются с общеобразовательными.
В этом есть смысл: с одной стороны, это позволяет не вырывать студентов из процесса постижения «профильных» наук. С другой стороны, учит их образовательным предметам: надо же, чтобы студенты хоть что-то знали помимо театра. Во многом эта «образовательная» движуха — формальна, конечно. Но я сейчас не о том.
Урок музыкальной грамоты. Мы расположились в уютной 45 аудитории, что на третьем этаже ГИТИСа. Третий этаж — вотчина режиссерского факультета — «наше все» этого вуза. Для информации также - в ГИТИСе считается один из сильнейших факультетов — именно режиссерский, неразрывно связанный с именами таких легенд как Гончаров, Кнебель, Эфрос, за спинами которых маячит все та же незабываемая фигура К.С. Станиславского. «Маячит» она, конечно, за спинами многих известных и любимых педагогов и факультетов из «щуки», «щепки», «мхт» и так далее.
Но именно в ГИТИСе считалось хорошим тоном (и иногда даже необходимостью), чтобы прославленный мастер (и режиссер именитого московского театра по совместительству) брал себе курс, «доводил его до ума» и обеспечивал смену поколений в «своей» труппе. Все остальные факультеты ГИТИСа (да простят меня за такое утверждение) явно не дотягивают до «высоты» 3-го этажа, оставаясь неким дополнением-добавлением к «вкусной» начинке.
Урок. Нам объясняют нотную грамоту, рассказывают о разных музыкальных инструментах, что-то еще. Я сижу с портфельчиком — справа от педагога. Краем глаза что-то слушаю и делаю дневниковые записи. Дневник я писал всегда. Мне это очень помогло потом. И именно потом родилась «4 года» — как результат тех записей, что я каждый день совершал в ГИТИСе.
А рядом — какая-то активность. Девушки переписываются и перешептываются. Они все шлют ребятам какие-то записочки. Ребята улыбаются и подтрунивают. Девушки хихикают. Я сижу. Мне это интересно.
Интересна сама атмосфера жизни, легкости и беззаботности. Я улыбаюсь периодически. Атмосфера легкости и хулиганства затягивает меня. Я разомлел и счастлив. Мне не хочется уходить. Так и бы и сидел тут, в гуще этой жизни. Пил бы свой остывший кофе и смотрел по сторонам. Здорово, черт возьми!
Внезапно мне в руки попадает записочка — поздравление ко Дню влюбленных. Автор (или авторы, что точнее) — анонимен(ны), естественно. Я разворачиваю и читаю:
«Дорогой Саша. Мы тебя еще не знаем. Но узнаем наверняка. Так ничего не бойся. Развивайся и раскрывайся лучше, быстрее, ярче. А мы тебе в этом поможем. Девушки твоего курса».
И все. Господи... Девушки моего курса. Как я их любил и люблю! Когда я делал отрывок, когда я с ними выходил на площадку, когда мы учили диалоги и монологи вместе... У меня сердце было исполнено благодарности к ним. Сильные и слабые, робкие и смелые, надежные и слегка ветреные. Они были частью курса и частью меня. Как я любил с ними репетировать. И как я боялся этих репетиций, думая, что я не достоин. Я помню их всех, и говорю им спасибо. И после каждого отрывка говорил. И это было не формально. Формальности я не терплю. Я просто не могу говорить формально. Я лучше промолчу. А тут...
Я пишу этот текст, потому что хочу сказать вам «спасибо». За то, что вы случились в моей жизни. Что я с вами выходил на площадку, что терпел все невзгоды и тяготы, и иногда — настроения нашего мастера. Что вы стоически все сносили и снесли. И что вы вышли оттуда — такими же красивыми и достойными, как были прежде.
И я очень надеюсь, что я хоть чуть-чуть, хоть иногда — был где-то рядом. И помог. Хотя бы чуть-чуть. Впрочем, вы бы справились и без меня.
Но эта мысль — что я был где-то рядом — всегда меня греет. Греет до сих пор, хотя многих из вас я не видел давно, и не знаю, увижу ли. Греет, хотя нашего курса нет, и не будет больше уже никогда.
Греет, несмотря ни на что.
Странно, правда?
Театральная школа в Москве
