
В 2007 году вышел в свет ремейк всенародно любимой мелодрамы Э. Рязанова «Ирония судьбы или С легким паром». Точнее — продолжение знаменитого фильма. Тут название не врет. И хоть я безнадежно опоздал с этим отзывом, но посмотрел данное «продолжательное» кино только сейчас — и тем не менее — публикую. Возможно, кому-то и понадобится.

Я поднял бокал и выпил. За тех, кто зарывает и убивает свой талант. Кто зарыл его. Кто ДОБРОВОЛЬНО от него отказался. И поднял бокал и выпил. Мысленно произнеся пожелание им, чтобы все у них сложилось хорошо.
Я не люблю говорить о политике. И никогда о ней не говорю. И эта статья — не о политике, а о человеке — Андрее Вадимовиче Макаревиче. Каким его вижу я. О творце и музыканте. Который зачем-то совершает ненужные поступки. Ни ему, ни другим.
Я поясню заголовок. В конечном счете, все мы — одни. За нами нет никого. Может, кто-то и подскажет. Но никто не поможет. Почему я так думаю? Я поясню.
В последнее время меня чрезвычайно заботит один вопрос. Он отражен в заголовке к данному материалу. Я не стану тут указывать причины, почему меня заботит именно он. Это не важно. Не стану вдаваться в подробности, что такое (русский) талант, кого из ныне живущих или ушедших можно назвать талантливым, а кого – не очень, и так далее. Буду брать примеры общеизвестных особ, наделенных талантом, ну, а вы – если не согласны – можете подставить свои примеры. Разницы особой не случится.
Когда абитуриенты обивают пороги творческих вузов в надежде на поступление, они и не предполагают, чем они будут заниматься последующие несколько лет (если поступят, конечно). Даже, наверно, не так. Не чем они БУДУТ заниматься, а чем они заниматься ДОЛЖНЫ, с учетом того — самого ценного, что они приходят развить. И зовется это «что-то» в современном театральном и кино искусстве — весьма просто — обаяние.
Что бы кто ни говорил — мы имеем богатейшую культурную историю и традиции. Точнее, имели. Те, кто создавали нам их — теперь далече. Точнее, их просто нет. Они умерли. Они умирали страшно. Многие. Так уходили наши кумиры.
Евгения Гришковца никому особо представлять не надо. Это человек-жанр. И, идя на театральный спектакль с его участием, — обычно говорят: «Идем на Гришковца». Это ли не показатель уникальности жанра? И человека, его создавшего?
